Winterpoem 20/21 (eBook)

А зима такая стоит по дворам:

Как дуб

Как сруб

Как храм

Летучие фракции снежного праха

Пикируют кавалеристами

На повинную голову

На самую ее маковку

Пора в зимнюю спячку:

Как труп разъятый в пустыне лежатый

Как остановите-вагоновожатый

Как положено

Лежать, где уложено

Жил был заяц со своей лисицей

У самого синего моря.

Они жили в ветхой землянке,

Потом построили домы:

У лисы стала избушка ледяная,

У зайца, говорят, слюдяная,

Из чистых заячьих слезок,

Из грустной слюны капустной

Жили-жили, никого не ели,

На праздники пускали фейерверки.

Dieser Winter draußen – steht

Wie ein Baum

Wie ein Bau

Wie ein Dom

Flüchtige Schneestaubfraktionen

Stoßen im Sturzflug herab

Asche aufs Haupt, berittene Schützen

Zielen direkt auf den Scheitel

Zeit für den Winterschlaf:

Wie im Wüstensand ein zerlegter toter Mann

Wie ein Schaffner-halten-Sie-an

Wie es sein soll

Abgelegt liegen bleiben

Lebte einst ein Hase mit seiner Fuchsfrau

Am blauen Meeresstrand

In einem alten Erdbau

Bis sich was Besseres fand:

Für Frau Fuchs ein Häuschen aus Eis,

Für Herrn Hase eines aus Gneis,

Aus reinen Hasentränchen,

Aus traurig-krautiger Spucke

So lebten sie friedlich, sie fraßen niemand

Und feiertags brannten sie Feuerwerk ab.

– Видела сон: стол. А на том столе

Не стоял, но лежал прекрасный человек.

И на нем было надето:

одежда серая, соболем опушенная.

– Матушка, Всемилостивейшая Государыня!

– Марморный мой красавец.

Мой голубчик бесценный и беспримерный.

Право, крупно тебя люблю. Сам смотри.

– Ich habe geträumt: ein Tisch. Auf dem Tisch

Lag (nicht: stand) ein bildschöner Mann.

Und er trug:

graue Kleider, mit Zobel gesäumt.

– Teure Mutter, Allergnädigste Herrscherin!

– Mein Schöner, Marmorgleicher.

Mein köstliches, einziges Täubchen.

Ich liebe dich wahrhaft gewaltig. Sieh selbst.

Тут-то и все уснуло:

И ветер в трубе, и огонь в очаге,

И боль в голове, и в кране вода.

Тут-то и все застыло:

И парикмахерша в халате после смены,

Вытянув ноги, глаза полузакрыв.

И бездомный в остановившемся трамвае,

И светофор, едва зажегший желтый свет,

И в зимнем воздухе дубинки полицейских,

И небо желтое, подпертое столбами пара,

И люди в шубах шапках автозаках,

И люди, находящиеся по месту жительства

С полупрозрачными домашними растениями,

C неговорящими домашними животными,

С вещами теплыми, с напитками холодными

Мы, переложенные снегом для сохранности,

Как папиросною бумагою картинки,

Вдруг стали стоп.

Und da schlief alles ein:

Im Schornstein der Wind, das Feuer im Herd,

Im Kopf das Weh, das Wasser im Hahn.

Und da fror alles ein:

Die Friseurin im Kittel nach Ende der Schicht,

Beine hochgelegt, halb geschlossene Lider.

Der Obdachlose in seiner stehengebliebenen Tram,

Die gerade auf Gelb umspringende Ampel,

In der Winterluft die Schlagstöcke der Polizisten,